У природы нет плохой погоды, а у женщин — хорошего возраста
Привет, меня зовут Юля Варшавская, я делаю Forbes Woman и дружу с «Косой», и это моя еженедельная рассылка о событиях в жизни женщин, которые показались мне важными.
На днях я зашла в редакцию, а я там бываю редко, поэтому каждый раз вижу много новых сотрудников из других отделов. И очень, знаете, приятно для разнообразия надеть на работу штаны, а не пиджак на трусы к зуму. Плюс, конечно, общение с коллегами вживую — неповторимый источник бодрости. Короче, я сразу почувствовала себя на все сто.
И тут у кофемашины, пока я наслаждалась офисными вайбами, ко мне подошла познакомиться совсем юная новая сотрудница. По ее сияющему лицу девочки-отличницы я сразу поняла, что меня ждут комплименты — и, на всякий случай, поправила волосы и расправила спину.
«Юлия! — пока все было хорошо, но удар ждал за поворотом. — Я такая-то из такого-то отдела, учусь на журфаке и хотела вам сказать, что выросла на вашем творчестве!»
В этот момент плечи мои опустились, а волосы предательски выдали первую седину. Потому что почувствовала я себя и правда на все сто. Сто лет.
Расскажите о своем бизнесе аудитории «Косы»! В соцсетях нас читает больше 70 000 человек. Наш Instagram за месяц охватил больше 9 миллионов аккаунтов. 91% аудитории — женщины. Если вы хотите разместить рекламу, напишите нам в бот по ссылке.
А ведь вроде бы совсем недавно в этой редакции именно я была самой молодой руководительницей сразу двух разделов и сталкивалась с обратным эйджизмом (его еще называют янгизмом), когда никто не верил, что настолько юная девушка может без блата и богатых покровителей занимать такую должность. Это я подходила к старшим коллегам и восхищенно лепетала, что с детства их читала (никогда так не делайте). Это мне приходилось работать в 10 раз больше, чтобы доказать, что возраст и тем более пол не мешают человеку быть профессионалом.
Но всего каких-то шесть-семь лет, и перед вами у офисной кофемашины — Юлия, опытная редакторка, к которой ломятся стажеры и на чьем, простигосподи, творчестве кто-то успел вырасти. И теперь мы с подружками-ровесницами за бокалом обсуждаем не свидания и даже не мужей с детьми, а часами жалуемся на зумеров, которые хотят заниматься саморазвитием и беречь свою психику, а не батрачить по 12 часов в день, как делали мы на старте карьеры (и батрачим до сих пор — хороший вопрос, что же пошло не так). Расходимся по домам мы рано — похмелье в нашем возрасте переживается уже нелегко. Да и в сумочке вместо презервативов — энтеросгель и нурофен.
На следующий день после того травматичного диалога в редакции я — все совпадения случайны — модерировала большую дискуссию об эйджизме. И была на ней самой молодой участницей, за что тут же отхватила от более взрослых спикерок порцию янгизма: мол, надо законодательно запретить 35-леткам вести разговоры о старении. И опять почувствовала себя недостаточно опытной и квалифицированной в своей работе.
В итоге я совершенно запуталась в том, какое место занимаю в возрастной квалификации. Так я слишком молодая или уже «бумерша»? Кому и когда можно говорить про эйджизм? Или просто для женщины вообще не бывает «хорошего» возраста?
Давайте разбираться.
Женщин о возрасте не спрашивают?
«Просто некоторые старятся раньше, чем успевают начать взрослеть», — поется в одной из песен группы «Аквариум». Сильно сомневаюсь, что в этих строках БГ говорил об эйджизме в отношении женщин в обществе и бизнесе, но если бы я хотела в одном предложении описать эту проблему, то лучше и не скажешь. Об этом писала и Сьюзен Зонтаг, чье эссе «Двойной стандарт старения» я уже цитировала в другом письме: «Обреченные своим воспитанием никогда по-настоящему не повзрослеть, они и устаревают раньше, чем мужчины».
Иногда действительно кажется, что у женщин просто не бывает «оптимального возраста»: сначала ты слишком юная, чтобы быть авторитетной и уважаемой; после 30-ти начинаешь чувствовать первые возрастные изменения и заодно терять очки на безжалостном рынке любви; после 40 многие начинают чувствовать себя невидимыми и комплексовать из-за физического старения и менопаузы, а после 50 так вообще неизвестно, есть ли там жизнь.
И если в предыдущем абзаце вам показалось, что мой грустный сарказм звучит несколько преувеличенно, то давайте посмотрим на цифры и факты.
Например, тезис об отсутствии «хорошего возраста» для женщин подтверждает работа гендерных исследовательниц из США, результаты которой были опубликованы в 2023 году. Эми Дил, Линн М. Дзубински и Эмбер Л. Стефенсон опросили 913 американских женщин, работающих в четырех разных индустриях. Опрос показал, что большинство респонденток на протяжении всей карьеры сталкивались с эйджизмом — сколько бы им ни было лет, на работе им указывали на «неподходящий возраст», а их компетенции ставились под сомнение.
«Участвовавшие в исследовании молодые женщины от 20 до 40 лет отметили, что сталкиваются с недоверием со стороны коллег и руководства из-за своего возраста. Многих из них ошибочно принимали за стажерок, студенток, помощниц, секретарей или вспомогательный персонал и ставили под сомнение их опыт», — цитирует Forbes Woman публикацию в Harvard Business Review. Одной из участниц опроса, которая рассказала ученым о янгизме в свою сторону, было, на минуточку, 34 года! И все равно «неопытная».
Что касается сотрудниц от 40 до 60 лет, их, в свою очередь, дискриминируют из-за «слишком большой семейной ответственности» и «надвигающейся менопаузы». А после 60-ти женщины на работе, согласно исследованию, не чувствуют себя ценными и актуальными. В то время как «мужчины с возрастом становятся источниками мудрости, пожилые женщины воспринимаются как устаревшие, резкие гарпии».
Но это еще хорошо, если в зрелом возрасте у тебя в принципе есть работа: совместное исследование сразу трех российских компаний показало, что женщин старше 50 лет, которые ищут работу, на 23% реже приглашают на собеседования, чем более молодых кандидаток. Другое, уже международное, исследование подтверждает, что с эйджизмом в процессе карьеры сталкиваются почти 80% женщин.
Впрочем, устроиться на работу из-за возраста сложнее и слишком молодым кандидаткам, потому что ко всем общим претензиям к зумерам (тем самым, которые мы обсуждаем с подругами) добавляется сексизм. То есть девушки попадают под двойной прессинг — и возрастной, и гендерный. «Из-за этих поколенческих стереотипов им сложнее трудоустраиваться. Янгизм может негативно сказаться на мировой экономике в целом, поскольку неработающие зумеры и молодые миллениалы уже становятся ее доминирующей частью и сильно подвержены отрицательному влиянию финансовых кризисов», — пишет Forbes.
Женщин, кстати, дискриминируют не только по фактическим цифрам в паспорте, но и по тому, на какой возраст они выглядят: респондентки старше 60-ти в американском исследовании говорили, что их упрекают в том, что они выглядят «недостаточно энергично». А с другой стороны, девушки с так называемым бэби-фейсом тоже сталкиваются с дискриминацией — только уже в обратную сторону, их никто не воспринимает всерьез.
Я далеко не зумерка, но с комбо «эйджизм + сексизм» сталкивалась за свою карьеру неоднократно. Причем в равной степени и в 19, и в 29 лет. Никогда не забуду одну сцену. С 17 до 23 лет я сотрудничала с одним очень авторитетным в те годы журналом, который был франшизой французского медиа. Прошла в нем путь от стажерки до редактора, все как положено — таскала коробки в редакции, выполняла мелкие поручения и часами расшифровывала чужие интервью (да, дети, тогда это делали ручками).
Так вот, однажды к нам приехала делегация проверяющих из Франции. Я в этот момент заканчивала журфак, прекрасно говорила на французском и, главное, полноценно выполняла все профессиональные задачи. Я уже была фриланс-редактором и автором с постоянными рубриками. Но когда всех сотрудников представляли главному менеджеру из Парижа, про меня наша руководительница сказала: «А это наша стажерка Юлечка».
В тот момент я отчетливо поняла, что так до пенсии и буду здесь стажеркой Юлечкой, – и вскоре ушла из журнала. Кстати, в той же редакции меня годами не брали в штат, потому что, как выяснилось спустя время в личных беседах, «ты же была замужем, зачем тебе деньги». Что и следовало доказать: эйджизм и сексизм чаще всего идут рука об руку.
Любви все возрасты покорны, но не старше 35-ти
Но то рынок труда, а что с «обычной жизнью»?
Как рассказала мне в рамках той самой дискуссии об эйджизме исследовательница Татьяна Дроздова, лучший пример двойных стандартов старения — индустрия онлайн-дейтинга. Татьяна, по ее словам, проводила глубинные интервью с женщинами и мужчинами старше 50 лет, расспрашивая их, как они ищут пару в приложениях для знакомств. Так вот, большинство ее респондентов-мужчин в возрасте примерно 60 лет ставили ограничительный порог в 35 лет — они не хотели даже смотреть на ровесниц. Таким образом, говорит Дроздова, сингл-женщины старше 40-45 лет оказываются просто невидимыми.
О феномене «невидимости» с возрастом говорят и исследователи, и психологи, и сами женщины. Причем успех, красота и возможность выглядеть намного моложе своих лет никого не спасает. Посмотрите гениальное интервью с Шэрон Стоун, где она рассказывает, как в какой-то момент осознала: мужчины больше не сворачивают шеи, когда она заходит в комнату. И теперь ей приходится «брать» их умом, харизмой, характером — внутрянкой, короче. И это говорит женщина, которая до сих пор снимается в очень эпатажных фотосессиях для брендов журналов — и даст в этом фору любой молодой актрисе. Что же делать тогда всем остальным «простым смертным»?
Вообще шоу-бизнес — яркий пример того, как эйджизм не щадит даже самых красивых, сексуальных и популярных. При том, что статистика по гендерному равенству в кино сейчас хорошая, в том же исследовании говорится, что возрастных актеров и актрис в главных ролях все еще очень мало. А если они появляются (как в сериале «И просто так»), это обязательно вызывает горячие дискуссии о том, как могут выглядеть женщины 50+. Впрочем, молодым актрисам достается не меньше: вспомните недавний скандал с Милли Бобби Браун, которую упрекнули за внешнюю «старость» в 21 год.
А еще недавно мне попался отрывок из дискуссии с участием Наоми Уоттс, где она очень честно рассказывает о менопаузе — о том ужасном стыде, который она почувствовала, когда поняла, что относится к женщинам, у которых этот период наступает очень рано (так называемая пременопауза). Стигматизация менопаузы — вообще одна из самых сложных проблем в этом дискурсе. В России об этом периоде в жизни женщины в целом не принято говорить, а его физических проявлений обычно стесняются. И большинство женщин переживают довольно тяжелые перемены, тщательно скрывая это от окружающих. Многие боятся гормональной терапии — и просто терпят.
При этом игнорирование менопаузы — вопрос не только социальный, но и экономический. Британцы даже выпустили на эту тему доклад, где утверждают, что женщины в период менопаузы — самая быстрорастущая группа рабочей силы. При этом четверть женщин этой группы может испытывать серьезные симптомы, но не обращаться за медицинской помощью. И большинство из них чувствуют себя некомфортно, говоря о менопаузе со своим руководителем. А в США женщины в возрасте от 45 до 54 лет составляют 20% женской рабочей силы. При этом экономика страны теряет $26,6 млрд в год из-за снижения производительности женщин в менопаузе и расходов на здравоохранение, связанных с купированием симптомов.
Женщин так достало такое отношение к этой теме, что некоторые из них решились на революционные меры борьбы. На днях «Коса» рассказала о довольно радикальном проекте «Нам все равно» — клубе женщин в менопаузе, которые перестали заботиться о чужом мнении. Придумала его Мелани Сандерс, 45-летняя мама троих детей и инфлюенсерка из Флориды. Она рассказывает о своем опыте и просит делиться других женщин. При этом она честно показывает, что в этот период можно выглядеть иначе, чем от тебя ожидает общество, — и это нормально.
Ее проект появился, когда у самой Сандерс началась менопауза. Однажды после бессонной ночи она посмотрела на себя в зеркале заднего вида своего авто: взъерошенные волосы, нелепый спортивный бюстгальтер. Но в этот раз ей не было стыдно — наоборот, она взяла телефон и сняла видео, с которого все и началось. «Это не про то, чтобы совсем перестать заботиться. Это про то, чтобы перестать давить на себя по пустякам — вроде идеального порядка в доме — и сосредоточиться на том, что реально помогает чувствовать себя лучше», — говорит инфлюэнсерка.
Весь эйджизм у женщин только в голове?
Слушая эксперток в той дискуссии об эйджизме, я никак не могла понять, что же меня смущает. Они говорили очень здравые, полезные вещи: о том, как важно для женщины иметь любимое дело и социальную активность, которые поддерживают в ней жизненный огонь и дают драйв и стимул. Говорили о том, как важно быть актуальными времени (а не ныть про зумеров, Юля), изучать новые технологии и стараться идти в ногу с рынком, чтобы сохранять конкурентоспособность. Как можно использовать все достижения медицины и косметологии, чтобы сохранять, в первую очередь, здоровье. Это и правда была очень гуматичестеческая, анти-эйджисткая беседа.
Но что-то все равно было не так. И только к концу разговора меня осенило, что на протяжении полутора часов мы говорили о том, что женщина сама должна сделать, чтобы побороться с эйджизмом. А ведь этот тезис, но только про гендерное неравенство, я годами слышала на всех дискуссиях о «женском лидерстве» (пропади оно пропадом): «Все стереотипы у женщин в голове». И вот получается теперь, что весь эйджизм тоже только у нас в голове? Никогда такого не было — и вот опять!
Нет, подруги мои, все стереотипы у нас в обществе. Конечно, каждая из нас может работать над собой, поддерживать себя в разные возрастные периоды и учиться резистентности в отношении социального давления. Но это не ответ на укоренившийся в самой базе общества эйджизм и, главное, на двойные стандарты старения. Как и в случае с гендерным неравенством, должны глобально меняться законы, социальные институты, рынок труда и этические нормы. Потому что опять сваливать на женщину всю вину за то, что она переживает по поводу своего возраста, — это примерно как упрекать ее в приливах во время менопаузы. Жестоко и бессмысленно.
Кажется, самая неприятная вещь, которую делает с нами эйджизм (вместе с янгизмом), — он отнимает у нас возможность кайфовать от каждого из периодов жизни. В юности мы ждем, когда станем взрослыми и авторитетными, чтобы больше никому не доказывать, что «эта девочка» на многое способна. Потом начинаем ностальгировать по юности, потому что ускользающая красота действительно ускользает (на ее место приходит другая красота, зрелая, умная — по заветам Шэрон Стоун). Потом переживаем о своей невидимости, а еще боимся надвигающейся менопаузы. Потом приливы и отливы. Потом пора надевать образ бабушки, потому что «ты не девочка, чтобы такое носить». Нужное подставьте — у каждой свое.
При этом, напоминаю вам, девочки, что, например, в России люди до 35 лет считаются даже еще не зрелыми, а молодежью — и цифру предлагают поднять до 40. Современная медицина и правда дает нам возможности, которых не было ни у одного поколения «до» — мы будем жить очень долго (если, конечно, эти безумные парни не разнесут нашу планету в попытках показать, у кого больше пушка). И я думаю, пришло время нам в действительности кайфово жить и чувствовать себя на свой возраст — в 25, 35, 45, 65 и 95. Потому что каждый из них классный по-своему. Но для этого придется побороть эйджизм — не в голове, а в обществе, конечно.
в испании, например, женщины одеваются не по возрасту, а настроению:)