Матери-кукушки, жены-добытчицы и мужья-домохозяины
Привет, меня зовут Юля Варшавская, я делаю Forbes Woman и дружу с «Косой», и это моя еженедельная рассылка о событиях в жизни женщин, которые показались мне важными.
Примеряясь к теме рассылки на этой неделе, я была вынуждена на какое-то время приковать себя наручниками к батарее, запереться в комнате без связи и электричества и на всякий случай засунуть в рот кляп — лишь бы не дать себе высказаться по поводу интервью Веры Полозковой (внесенной не так давно, простигосподи, в список террористов и экстремистов) в подкасте Wanda. В нем поэтесса в течение трех часов очень (ОЧЕНЬ) подробно рассказывает историю отношений с мужем Александром Бганцевым. Его поведение она оценивает как абьюз и психологическое насилие, а мужчину называет нарциссом. Сейчас они, по словам Полозковой, находятся в процессе развода.
Подкасту предшествовали посты в соцсетях Полозковой, где она впервые публично обвинила Бганцева в эмоциональном насилии, которое, по словам Веры, довело ее до суицидальных мыслей. В посте поэтесса приводит цитаты: «Рот закрой, грязь», «Я жалею, что не был тогда мужиком, чтобы сказать нет, и ты его не рожала» — и дальше в том же духе.
Когда я прочитала этот пост, я сразу оставила под ним такой комментарий: «Вера, все так. Хорошая новость в том, что они все, как по шаблону, одинаковые, поэтому такие посты, я надеюсь, помогут женщинам и девочкам в будущем видеть красные флаги и узнавать себя в этом состоянии».
По прошествии недели я все еще так думаю: любой публичный разговор об абьюзе важен, он стимулирует женщин погуглить и задуматься о своем опыте. Я по себе знаю, как сложно сбежать из таких отношений, если весь мир вокруг уверен, что твоя ситуация не выходит за границы нормы. А границы эти, если мы говорим о том, что позволяется мужчинам и что терпят женщины, ну очень растянуты.
В то же время, должна честно сказать, что после просмотра еще двух интервью поэтессы у меня возник ряд вопросов. И это вопросы не только специалистки по женской повестке, но и человека, который был долгие годы в тяжелой созависимости с нарциссом. Скажем так, я была в том аду — и интерьеры там выглядели иначе (в целом, мое мнение отражает этот разбор).
Но я не буду задавать эти вопросы вслух. Не только потому, что метафорически приковала себя наручниками к батарее, но и потому что искренне не хочу даже мимоходом подключаться к той травле, которая развязалась в комментариях под видео, где зрители (причем в основном женщины) обвиняют саму Веру в абьюзе и встают на сторону ее экс-партнера. Какие бы подводные камни ни виделись мне на дне этой истории, я в первую очередь смотрю на женщину, которая публично рассказала об очевидно травмирующем для нее опыте. Это всегда тяжело и рискованно. И как оценивать этот опыт — ее личное дело.
Но один тип комментариев настолько привлек мое внимание и отражает такую важную проблему далеко за рамками отношений Веры Полозковой с ее мужчинами, что я не могла пройти мимо — и хочу с вами обсудить. Кто-то из комментаторов остроумно назвал ее проблемой «гендерных перевертышей».
А если бы все то же самое сказал мужчина?
«Давайте вот просто представим ситуацию, в которой все те же события, но у участников другой пол (...) Заводит с женой двоих детей, попрекает ее тем, что она не работает и тем, что это на его деньги она занимается домом, может съесть всю еду приготовленную для детей, приводит не договорившись с женой шумные компании, говорит “что-то ты стала не такая, какой была до детей, злая” (…) Как вам такая история?».
«Нехитрый мысленный эксперимент проделать: поменять их гендерными ролями и представить весь тот же самый монолог… Становится жутко».
«Саня, большинство женщин, переживших декрет, тебя понимают, и твои чувства, и твои эмоции».
«Как будто это мой бывший муж интервью дает».
«Мне кажется, уставший и вымотанный Саша с детьми ЭТО Я. А веселая танцующая под музыку и приглашающая друзей Вера — это какой-то страшный муж».
«Эта история вызывает такой отклик, потому что в ней гендерный перевертыш».
Таких комментариев под интервью — сотни, а то и тысячи (всего на момент выхода рассылки там больше 13 тысяч откликов). Да что уж лукавить: я и сама будто снова выслушала гневный монолог своего бывшего, который не понимал, как я могу быть чем-то недовольна, если сижу с ребенком в декрете, а он за все платит.
Думаю, именно поэтому интервью поэтессы вызывает такие сложные чувства, я бы сказала, внезапное фем-смятение (похожую реакцию описывают многие мои знакомые). Ведь мы — люди, которые поддерживают идеи равенства и выступают против насилия, — за последние годы привыкли априори вставать на сторону женщины, которая заявляет об абьюзе. Мы очень хотим верить женщине, потому что общество ей обычно не верит.
Но эта история во всех аспектах настолько переворачивает наши представления о привычных гендерных ролях, что мы теряемся в оценках. А если бы все то же самое сказал мужчина?
Реакция на интервью Веры Полозковой — лакмусовая бумажка двойных стандартов в оценке мужских и женских поступков. Иногда кажется справедливым, что женщина, живущая под гнетом общественного давления и стереотипов, в некоторых ситуациях заслуживает того, чтобы «народный суд» учитывал смягчащие обстоятельства. Но иногда это мешает нам объективно воспринимать сам поступок или ситуацию, потому что мы делаем скидку — или, наоборот, наценку — за гендер. Причем это касается и мужчин, и женщин.
Давайте попробую объяснить на примерах, что я имею в виду. Отвлечемся от «дела Полозковой» — разберем несколько канонических примеров из жизни и новостей.
Что мы чувствуем, например, когда слышим историю о матери, которая приняла решение после развода стать «воскресным родителем»? Патриархат в обмороке: как же так, ведь у нее «материнские инстинкты» и вообще? По идее, в этот момент я, выступающая за борьбу со стереотипами, встаю на табуретку: а если бы это был мужчина? Большинство людей, скорее всего, сказали бы: «Ну видится с детьми иногда, алименты платит, уже хорошо». Значит, согласно идеям прогресса, женщина тоже может так поступить — и нет ничего страшного в ее выборе жить отдельно от детей и не уделять им столько внимания, сколько обычно ожидается от матери.
Но реагирую ли я так на самом деле, когда слышу подобные истории? Нет, если честно. Мне грустно: я не понимаю, как можно не хотеть видеться со своими детьми. И я в растерянности от собственной реакции — мне стыдно, что в глубине души я не принимаю такой выбор женщины. И мне стыдно, что я бы не удивилась, если бы узнала, что так поступает мужчина. Я бы восприняла это как обычное дело: да они все такие. При этом мы восторгаемся отцами, вовлеченными в родительство и сохраняющими связь с детьми после развода: памятник ему надо поставить, герою! Хотя никто не восторгается матерью, которая осталась с детьми одна: наоборот, женщину еще обязательно обвинят в том, что она не смогла сохранить брак.
Мы по-разному воспринимаем работающих мужчин и женщин: никому не придет в голову упрекать большого начальника в том, что он пожертвовал семьей ради карьеры, в то время как женщинам постоянно приходится оправдываться за этот выбор. Но давайте будем справедливы: мужчина, выбравший роль «домохозяина», судя по тем же комментариям под интервью Веры Полозковой, вызывает у многих сочувствие и жалость, а никак не уважение за «выход за границы гендерных стереотипов» и готовность взять на себя неоплачиваемый домашний труд. Да, многие женщины, судя по всему, ассоциируют себя с Александром, но мне кажется, что в этом узнавании мало уважения и тем более восхищения.
Мы по-разному реагируем на одинаковое поведение мужчин и женщин в одной и той же ситуации. Строгость начальницы во время совещания нередко воспринимается как истерика, а босса-мужчины — как проявление власти и авторитета.
Иногда эти перевертыши настолько нелепы, что даже смешно. Одиозная публичная ссора Дональда Трампа и Илона Маска вызвала массу шуток среди пользовательниц соцсетей — они писали, что президент США и богатейший бизнесмен мира слишком эмоциональны для политики. Поворачивая таким образом в их сторону гендерные стереотипы, согласно которым женщинам лучше не занимать высокие посты во власти, иначе они во время месячных обязательно нажмут на красную кнопку.
При этом мужчинам (особенно популярным и властным) эксцентричное поведение в целом скорее прощается: блогерка Аня Аккерман недавно выпустила рилс, в котором рассуждает о двойных стандартах по отношению к знаменитостям. Она задается вопросом: почему мужчинам позволено публично «сходить с ума», а женщинам — нет. Аккерман приводит в пример кейсы Джастина Бибера и Канье Уэста и противопоставляет их Бритни Спирс, которая была лишена многих свобод и права распоряжаться собственной жизнью.
Уже запутались? Не волнуйтесь, я тоже.
Собери свой конструктор
«Гендер — это социальный конструкт». Эта фраза, которую мы постоянно слышим в фем-дискурсе, подчеркивает необходимость разделять понятия «пол» и «гендер», поскольку последний, в отличие от пола, приобретается постепенно (еще Симона де Бовуар в середине XX века утверждала, что пол сам по себе не имеет значения вне культурного контекста). Самые радикальные из активисток предлагают вообще избавиться от существующих представлений о гендере, потому что они заставляют нас вести себя в рамках навязанных патриархальным обществом норм и представлений. Сразу скажу: я не верю, что это в принципе возможно, да и не вполне уверена, что нужно.
Гендер — конечно, социальный конструкт, но надо признать, что мы — социальные животные. Как писал Сэм Киллерман, автор книги The Social Justice Advocate's Handbook: A Guide to Gender: «Гендер — это один из немногих способов, с помощью которого мы все еще позволяем (точнее — поощряем) существовать системной, построенной на социальной идентичности дискриминации и сегрегации. Это один из фундаментальных способов, посредством которого нас научили смотреть на мир, а окружающий мир — смотреть на нас. Это вшито в наши имена и то, как мы говорим о других людях».
Парадокс этих «гендерных перевертышей» заключается в том, что прогрессивная часть общества (очень утрировано и условно, но вы меня поняли), с одной стороны, поощряет выход за рамки гендерных ролей, а с другой стороны, не всегда оказывается к этому выходу готовой. Какая-то часть общества превозносит поведение женщин, выходящее за рамки стереотипов о женственности: круто строить карьеру, круто зарабатывать капиталы, круто покорять горные вершины и вообще круто быть сильной и независимой. Эти же люди поддерживают отцов, вовлеченных в равноправное родительство, одобряют мужскую эмоциональность и разрешают им быть ранимыми и слабыми.
Но правда заключается в том, что мы все еще, даже самые прогрессивные из нас, живем внутри гендерных конструктов. Мне кажется, нам надо честно признаться себе в том, что мы по-прежнему находимся в плену этой «вшитой идентичности». И есть большая вероятность того, что будем находиться в нем еще много десятилетий — а от каких-то стереотипов не избавимся никогда (в том числе, простите, из-за различий биологических). При этом борьба с вредными стереотипами о «мужском» и «женском», на мой взгляд, не всегда подразумевает отказ от наших врожденных и даже приобретенных различий. Но точно подразумевает их переосмысление.
Как их пересматривать? Кажется, что реакция на интервью Веры Полозковой — это отличный тест-драйв нашей способности оценивать саму ситуацию, а не гендерную принадлежность ее участников. Потому что мы живем в эпоху, когда гендер — это даже не конструкт, а конструктор — масса кубиков, из которых нам нужно будет заново сложить собственную идентичность как мужчин и женщин. Жены-добытчицы, мужья-домохозяины, ранимые качки и брутальные альфа-самки — знаю, знаю все это звучит, как сценарий для сериала Сарика Андреасяна. Но вообще это те самые гендерные роли, которые мы примеряем на себя в ХХI веке. Они были всегда, но сейчас смена привычных позиций — массовое явление, а не исключение из правил.
Я думаю, мы все чаще будем сталкиваться с моральными дилеммами, где нам придется откладывать в сторону все наши представления о «мужском» и «женском». И не всегда поступки, совершенные женщинами по «мужскому типу», будут нам нравиться. Как и наоборот. И это нормально, это дает нам гораздо большую свободу в оценке человеческих поступков. В этом, мне кажется, и есть настоящее равенство.
И напоследок процитирую умного мужчину (ну а кого). Однажды кто-то из моих подписчиков написал комментарий, к которому я часто возвращаюсь в своей голове. И хочу этой цитатой закончить нашу рассылку:
«Было бы здорово, если бы не женщины перенимали плохие привычки у мужчин, а мужчины учились хорошему у женщин».
огромное спасибо вам за то, что вы не встали на сторону женщины по дефолту, а нашли уважительную интонацию, чтобы с толком обо всем этом поговорить! когда читаю такие тексты то понимаю, что есть чему поучиться в журналистике и на кого равняться